………………………………………………………………

ГЛАВА 7. ГОБЛИНЫ ПРОТИВ ГРЕМЛИНОВ.

"Надо бы посмотреть, игра обещает быть интересной - настоящая схватка совершенно различных стилей игры", - говорил один Грейф другому, пока мы шли в игровую залу на традиционный ежегодный матч между командами Гоблинов и Гремлинов.

"Верно", - согласился его спутник, - "Но я думаю, что Гремлины все же имеют преимущество. Против них очень тяжело играть".

"Может оно и так", - продолжил беседу первый - "Только и Гоблинов не следует недооценивать. Они не так зелены, как выглядят. В любой момент можно ожидать сюрприза. Я и  раньше видал, как они доставали из шляпы бессчетное количество кроликов. Думаю, что и сегодня  у них найдется пара-тройка подобных фокусов на удивление кибитцерам".

Начало матча откладывалось. Двое игроков, по одному с каждой команды, собиравшиеся вместе приехать на матч из провинции, опоздали на пересадку, а других поездов сегодня не было. "Может быть двое из вас, джентльмены, смогут дополнить нам команды?"- спросил капитан Гоблинов.

Противный Кабан  поклоном поблагодарил за приглашение, которое как он полагал в первую очередь относится  непосредственно к нему. Элегантно хрюкнув, он ответил:

"Я бы конечно с большим удовольствием, но так уж случилось, что я сделал скромные ставки на ваших противников, поэтому было бы лучше, если бы Вы обратились к кому-нибудь другому ... к моему другу Кролику, может быть..." По клубу пробежал ропот неодобрения и даже выкрики: "Как не стыдно! ". Недовольство исходило от Грейфов, державших пари за Гоблинов.

Кабан поспешно поправился: "Да, конечно, Грустный Кролик не претендует на звание блестящего техника, но его ... хм ... вдохновение, его везение - это нужно видеть собственными  глазами, чтобы поверить в такое - и даже тогда не верится..."

Гоблины ждали продолжения, но его не последовало.

"В нас величайшая вера в удачу, мы культивировали эту привычку годами", - провозгласил  наконец капитан Гоблинов и, просияв, обратился к Кролику: "Мы будем счастливы, если Вы окажете нам честь".

Кролик с готовностью согласился, а Кабан, пригласив самого себя поиграть за Гремлинов, любезно принял приглашение.

…………………………………………………………………….

Кабан убил последнюю пику стола тузом козырным. Когда Кролик безмятежно подбил туза восьмеркой, Кабан хрюкнул от досады, а Гремлин со злобой уставился на Кролика,           чье лицо не отражало и тени внимания к тому, что происходит. Он успевал скидывать карты в свою очередь, стараясь только дать в масть, пока вертелась эта кабанская мясорубка, а до остального ему и дела нет.

"Нет  пик, партнер? "- вежливо спросил Север.

"Пик? "- повторил Кролик тоном человека впервые слышащего такое странное слово: "Ну да, у меня уже нет пик... у меня...  э-э..." - голос его постепенно слабел и последнюю часть высказывания услышать не было возможности.

Кабан обреченно вышел бубной. Если бы не эта гениальная подбитка в последней взятке, его контракт сейчас был бы в безопасности. Оставшись с тремя козырями, Кролик не смог бы не принять ход и, будучи впущен, вышел бы прямо в вилку К10 разыгрывающего, даря ему решающую взятку.

А пока - при ходе оказался Гоблин, который получил на даму бубен, разбивая в прах последние надежды Кабана на свою игру, а Кролик взял на сюркупе четвертую взятку защиты козырным валетом.

Несколько кибитцеров зааплодировали, Кролик же, опустив глаза долу, произнес: "Извини, партнер".

Позже он говорил мне: "Это нечестно, Вы согласны? Сначала он бесконечно долго трансирует, а потом взвинчивает скорость за шкалу спидометра – только успевай карты кидать, на большее уже сил не хватает. Ну и, в конце концов, я запутался, мне показалось, что он сыграл с руки тузом червей. Я думаю, что ни за что не стал бы намеренно расставаться с козырями за здорово живешь.

Хорошо хоть это не стоило нам контракта".

ГЛАВА 8. ГОБЛИНЫ ПРОТИВ ГРЕМЛИНОВ (II).

К середине матча Гоблины, несколько оторвавшись вперед, имели неплохой обнадеживающий задел в счете, но курс ставок на Гремлинов тем не менее оставался устойчивым. Знатоки  придерживались мнения, что Гремлины с их высококлассной техникой игры непременно догонят, сядут на колесо, а в конце триумфально обойдут зарвавшихся дилетантов.

В перерыве один из признанных авторитетов среди кибитцеров предупреждал: "Техника - не панацея от тех бед, которые зачастую случаются, когда против вас играет Грустный Кролик. Вы сами прекрасно видели, что Гоблины держатся впереди, как  заколдованные. Они взяли Кролика на замену - и любая его оплошность оборачивается золотым дождем импов, а ведь сколько я его знаю, сдачи не бывает, чтобы он не ошибся так или иначе. И бывает же такое везение! "

"Но, сэр, Вы, конечно же, не верите в это пресловутое "везение", я надеюсь? "- горячо возразил пылкий молодой ученый, который редко совершал ошибки вдали карточного стола.

"Конечно, нет",- ответил авторитет, - "Ведь игра идет на дублированных сдачах, карты у всех одинаковые, ... разве что кроме тех, для кого любые руки никудышные. Возьмите, к примеру, меня..."

…………………………………………………………………………..

ГЛАВА 9. В БОЙ ИДУТ КИБИТЦЕРЫ.

"Тот, кто все делает правильно и при этом проигрывает, вряд ли сумеет простить своим оппонентам то, что они ошибаются - но выигрывают. Вот почему наиболее зловредными типами за столом обычно бывают  постоянно терпящие бедствие - те, чья рука уже устала записывать результаты бедные, плохие, ужасные, отвратительные и просто катастрофические".

Это говорил Перегрин Пингвин, занимающий то же почетное место Сениор-Кибитцера в клубе Единорогов, как и Оскар Филин - у Грейфов.

Перегрин получил свое прозвище - Пингвин - больше благодаря внешности, чем привычкам в поведении. Вид маленькой, коротко стриженой головы и коротких рук, производящих жуткое впечатление плавников, был обычно увенчан темно-оранжевым галстуком вязаного шелка, возвышающимся над, а точнее сказать, возлежащим на обширном пространстве выпуклого белого живота. Степенная медлительная походка вперевалку и помпезная манера говорить завершали описание причин появления этого прозвища у одного из наиболее уважаемых кибитцеров этой игры.

Однажды вечером у Грейфов, за устрицами и шампанским Перегрин делился своим открытием в области теории успеха в бридже.

"Техник,"- говорил он невнятно, но громко, держа свой бокал чуть на отлете, - "Это игрок, который точно знает ... ик ...,что надо делать к тому моменту, когда он уже сделал нечто другое. А теперь дай мне везунчика, который не знает почему, как и когда, но делает именно то, что нужно и в нужный момент, даже если и собирался сделать нечто катастрофически противоположное. Возьми хотя бы Кролика..."

"Нет-нет, лучше ты его возьми", - и Оскар подкрепил отказ категорическим жестом. Конечно, никто не стал бы воспринимать это как  серьезное предложение, но Пингвин, уже на полпути к окончанию второй бутылки Krug's, испытал вдруг чувство бравады.

"Ну что ж", - ответил он со старомодным поклоном, - "Я принимаю вызов".

Так было положено начало матча между двумя ведущими  кибитцерами современности.

Оскар, твердый последователь веры в искусство невозможного, подобрал себе в партнеры Противного Кабана. Состязаться со столь грозной парой, будучи в упряжке с Грустным Кроликом казалось безрассудством, граничащим с безумием. На следующий день, когда пары шампанского рассеялись и Перегрин вновь обрел дар здравого суждения, я предупреждал его, чтобы он зря не испытывал судьбу. Но он был совершенно непоколебим. Правда, он понимал, что психологически и тактически находится в неуязвимой позиции. Проиграть с Кроликом не стыдно. Выиграть с ним было бы просто триумфом. Сам факт, если бы он сделал Кабана и Филина в паре с таким слабым  партнером стал бы отличным доказательством его личного превосходства в игре. Так что, чем бы это ни кончилось, престиж его может лишь повыситься. А что еще может желать человек, а тем более кибитцер, в этой жизни? А еще Перегрин сообщил мне по секрету, что он все же имеет некоторое преимущество перед Оскаром. "В конце концов", - доверительно сказал он, подводя итог, - "Класс должен сказаться. Да-да. Я же наблюдаю значительно лучший бридж, чем он".

По клубу оживленно заключались пари со ставками два к одному против Пингвина. Кролик, гордый возможностью быть представителем клуба, в котором на каждого приходится по одному рогу (в чем он в глубине души сомневался), энергично подхватывал все ставки. Накануне встречи список его пари, заключенных на себя, занимал две страницы убористым почерком в его черной кожаной записной книжке, с которой он не расставался ни на минуту, пока не забыл ее в такси по пути на матч. Кролик, конечно, не слишком верил в свою победу, ибо был первым, кто узнал, что оппонентом  выступает Противный Кабан.

Пингвин был столь же неразговорчив, как и Филин, но оба они  втихомолку покупали анти-Кроликовые пари, точно так же, как Английский Банк покупает стерлинги в Нью-Йорке, когда фунт растет.

……………………………………………………………

ГЛАВА 10. ГУМАННЫЕ МЕТОДЫ БОРЬБЫ С КИБИТЦЕРСКИМ ЗЛОМ.

Спросите любого эксперта, какая проблема в бридже наиболее трудноразрешима, и он не задумываясь ответит, что это кибитцерская напасть.

Даже партнера можно приструнить, а если и не удается в ходе игры, то уж в конце, при расчете, ему придется возместить как минимум половину стоимости своих взбрыкиваний. В то же время иммунитет кибитцера непоколебим. Его абсолютно безответственная  власть усмехаться и комментировать вслух обрушивается как чума на любого игрока в любое время Он же, удобно расположивщись в кресле за твоей спиной, испытывает блаженство полнейшей неуязвимости.

Одной из составляющих славы клуба Грейфов является то, что у нас открыт и действует способ ограничить безнаказанность кибитцеров.

Вы можете не поверить, но игрокам даже выгодна кибитцерская невоздержанность.

Грейфовский метод, за который надо бы выдать патенты во всех

цивилизованных странах, да и во всех остальных странах - членах ООН, основан на неотъемлемом праве каждого игрока за столом - праве контрить кибитцера. Не более двух игроков могут использовать это право на любой руке сдачи, а болван вообще имеет абсолютный приоритет.

Принимая неизбежное философски, мы позволяем кибитцерам вмешиваться в игру, раздавать язвительные замечания и насмешки, высказывать грубоватые и глуповатые комментарии, на которые они столь скоры на руку - до тех пор, пока они осознают свои обязанности перед обществом не делать этого бесплатно и безвозмездно.

Такого рода диалог зачастую можно услышать у Грейфов:

Кибитцер: Что за идиотский контракт четыре пики! Трефовое переключение разнесет его в пух и...

Восток: Контра!

Тут же прилюдно испытывают контракт на прочность трефовым переключением. Если четыре пики действительно идет ко дну под гибельным трефовым торпедированием, то кибитцер получает от Востока наличными свой выигрыш - штраф и геймовые очки в соответствии с зональностью. Если же наоборот  Восток делает четыре червы вне зависимости от трефового обстрела, то уже он берет с кибитцера согласно робберной записи. Например, за лишнюю взятку в зоне кибитцер платит 990.

Метод Грейфов привлекателен еще и тем, что мы можем измерять кибитцерскую ценность, исходя из количества его абсурдных высказываний. Чем больше он донимает игроков, тем больше платит, тем больше мы его любим и привечаем.

Ставки для кибитцеров.

Ни одному кибитцеру не позволено вмешиваться задешево. Он обязан оценивать свою мудрость по ставке стола, за которым наблюдает. И это резонно, ибо было бы несправедливо ожидать от игроков согласия  переиграть сдачу в игре со ставкой 1$ за сотню, чтобы удовлетворить десятицентовую ремарку.

Но и кибитцеры, в свою очередь, тоже имеют права. Комитет клуба постановил, что попытка игроков отделаться от кибитцера, намеренно обманывая его насчет величины ставок, является  серьезным нарушением этикета. Симулировать игру по ставке 2$ при действительной ставке 1$ равносильно применению нелегальных методов обмена информацией и расценивается как верх недопустимой наглости, как... как, например, избиение чужой жены ... или даже как умышленный подогрев старого кларета, что крайне редко встречается в приличном обществе.

Все единодушны в том, что с тех пор, как у Грейфов начали применять эти правила, игра стала более прибыльной, роббера заканчиваются  значительно быстрее и, что немаловажно, резко возрос стандарт кибитцерского мастерства. Конечно, и перед нами время от времени встает комплекс проблем, которые нет возможности решить непосредственно за столом. Подобные проблемы входят в юрисдикцию Апелляционного Комитета, возглавляемого Оскаром Филином, заслуженным кибитером нашего клуба. Перегрин Пингвин, почетный член клуба Грейфов, хотя и практикует обычно у Единорогов, исполняет обязанности Вице-президента. Ну, а Ваш покорный слуга по молодости лет - младший член Комитета.

Наиболее противоречивые вопросы попадают к нам на рассмотрение в результате непримиримых столкновений в области этики. Я предлагаю Вам несколько примеров работы Комитета. Так уж случилось, что П.К. играет в них далеко не последнюю роль. Комитет просил меня засвидетельствовать, что это - чисто случайное совпадение.

Поэтому я со всей ответственностью заявляю, что Противный  Кабан - скрупулезно этичный игрок. Мы не можем и помыслить сказать в печати что-либо с этим не согласующееся.

………………………………………………………….

"Ты только что упустил золотые горы", - язвительно усмехнулся Кабан при виде знакомой печальной розовой мордочки. "Небольшая финансовая поддержка нашему греческому другу - и ты до конца недели купался бы в шампанском..., если бы он выиграл, конечно. Но возможно тебе еще не поздно вступить в игру. Не рискнешь инвестировать несколько долларов на подсад шести пик? Со своей обычной щедростью я кладу двадцать к одному. Ну как, годится?"

Взволнованный издевательски шутливым тоном Кабана Кролик почувствовал непреодолимое желание принять вызов. Кабан был просто невыносим в своем чванстве, и одна мысль о том, чтобы поставить его на  место заставляла дрожать от удовольствия розовые ушки Кролика. Какое совпадение, ведь он прочитал сегодня в гороскопе для своего знака Девы следующее зашифрованное послание: "Хороший день для рискованной игры. Будьте смелы и решительны после захода солнца".

"Так как ты мой самый старый и самый ценный друг," - говорил тем временем, Кабан прерывая раздумья Кролика, - "Я даже предлагаю полста к одному. Разумная ставка, не так ли? Или ты все еще полагаешь, что шансы не равны?"

"Хорошо", - ответил Кролик, направляясь к месту Запада, - "Хотя я совсем не знаю этой сдачи, но я готов подарить тебе пару долларов на этих условиях, только чтобы доставить себе... э-э... нет, тебе удовольствие".

Прослушав торговлю, Грустный Кролик атаковал своим синглетом червей. Это была как бы масть партнера, т.к. он контрил Блэквудовский ответ пять червей, а опыт многих лет игры показывал, что, следуя желаниям партнера, можно уберечься от многих бед. Конечно, даже и после этого тебя могут обругать, если ходить в масть партнера было почему-то нельзя, но уже не так долго и энергично, как это бывает в противоположном случае.

Кабан забрал черву королем и проворно предъявил валета бубен. Его уверенную манеру игры даже на каплю нельзя было назвать нервозной. По мере того, как Кролик обдумывал ситуацию, в нем проснулся и начал шевелиться страх сомнения: А вдруг его любимый журнал сегодня что-то упустил в своем астрологическом прогнозе? У Кабана, лихорадочно соображал Кролик, похоже есть король треф и невесть сколько козырей. Иначе бы он не предлагал столь высокие ставки. Остается одна надежда, что партнер имеет короля бубен, и сможет дать мне убитку червей. Для пущей убедительности Кролик сыграл десяткой бубен, бесспорный сигнал предпочтения масти.

Кабан, так не во время жующий чей-то сэндвич, чуть не подавился от смеха. Грек громко сглотнул. Там и сям вокруг стола зашелестели пренебрежительные замечания и комментарии.

"Бедняга ты мой!" - натужно, сквозь смех произнес Кабан, - "Ты отказался брать взятку? Ха-ха! Смотри! Вот король! А вот и дама! Я теперь могу убить бубну и ты потеряешь туза. О, нет-нет, забери десятку обратно. Я настаиваю,... хотя это и не имеет особого значения."

"Я играю своими картами именно так, как я хочу", - твердо ответил Кролик и добавил уже не столь твердо, "У меня э-э... есть причины для такой игры". Кролик не боялся потерять деньги, но он полагал, что вправе ждать от своего врага уважения хотя бы на эти поставленные два доллара.

Не прошло и минуты, как Кабану пришлось горько пожалеть о своей невоздержанности в ставках. После гениального пропуска бубновым тузом отыскать средство удержать контракт на плаву было не в силах простого смертного, даже если имя ему - Противный Кабан. Конечно, он мог убить туза бубен козырем на следующем кругу - взамен вистующие получали трефу и убитку червей, потому что запертый в столе он не мог собрать козырей. Если бы он прежде собрал козырей, то все равно оставался с двумя потерями - трефой и бубной, Восток с комфортом мог следить за сносами стола и поступать соответственно.

Наконец, если бы он пропустил туза бубен, то Кролику всего то и нужно было - еще раз сходить бубной, поставив козырную двойку стола на сюркуп своему партнеру.

Улыбка недолго держалась на широком лице Кабана, она сошла, оставив вместо себя мрачный оскал.

Этот гнусный кролик опять устроил мне гонки с выбыванием. Придержав туза бубен, он не дал мне скорректировать счет. Теперь ни Венский удар, ни козырной сквиз не могли сработать. И все из-за того, что он патологически туп. Ему нельзя позволять играть, даже просто садиться за стол. Я подниму свод Правил Макноттона, я призову на помощь...

"Простите, если я потревожил Ваши думы", - сказал Кролик извиняющимся тоном, - "Но я давно хотел Вас спросить, под каким знаком Зодиака Вы родились?..."

ГЛАВА 11. КАБАН В ЧЕТВЕРТОМ ИЗМЕРЕНИИ.

"Так вы хотели бы знать, чему я приписываю блистательность моей игры? Ну, что ж..."

"Да нет же", - в последний момент Оскар, наш  Сениор-Кибитцер, успел прервать не менее чем получасовой монолог, готовый излиться из уст Кабана, - "Нам просто стало интересно, каким образом любой более или менее сносный игрок смог бы научиться так стойко вытягивать все те отвратительно безнадежные контракты, которые то и дело выпадают Вам..."

"И так часто выходить сухим из воды", - добавил я, - "Мне кажется, что дело не только в Вашей личности..."

"Точно", - согласился Перегрин Пингвин, - "Здесь кроется какая-то тайна..."

"Вполне возможно", - кивнул Противный Кабан в знак согласия, - "Но, поверьте мне, я не претендую на что-нибудь большее, чем просто на репутацию исключительно превосходного игрока. Само по себе это, как вы говорите, не вполне объясняет мой впечатляющий успех на бриджевой арене. Нет, ключ к моему превосходству за бриджевым столом, я думаю, нужно искать в четвертом измерении".

Мы обедали у Единорогов в качестве гостей Перегрина Пингвина, который отмечал в тот день событие выдающегося значения. Не помню  что именно, но помню, что разговор вскоре свернул на торную тропу бриджа, в частности к тем загадочным неопределенным качествам, которые таинственным образом отделяют игроков, побеждающих с завидным постоянством, от великолепных экспертов бриджевой техники. Terrine de foie gras вызвала лирическую паузу в разговоре, и Кабан вернулся к анализу четвертого измерения одновременно с уничтожением последнего трюфеля в поле зрения.

"Побочным продуктом каждой нашей мысли является определенная вибрация поля вокруг нас, которая создает некие флюиды, кружащиеся в этом поле и перемещающиеся вместе с нами," - объяснял он, - "Секрет успеха лежит в подсознательном точном измерении этих вибраций и распознавании эмоций, квантами  которых и являются эти флюиды. Все мы, конечно, в той или иной степени способны на это, но, как вы справедливо заметили", - скромно добавил он, - "У меня это получается значительно лучше".

Он уже собрался было привести пример бриджа в четвертом измерении, и даже одолжил для этого у меня Паркер ненадолго, как вдруг его внимание привлекла спаржа, только что поданная к столу. Первым делом, как известно, самолеты; поэтому, отложив Паркер до лучших времен к себе в карман и вспомнив вдруг о скромности, Кабан обратился к Филину: "Не к лицу человеку воспевать оды собственным достижениям, по крайней мере, я к этому не привык. Расскажи-ка им, Оскар, про ту сдачу, что так восхитила тебя вчера. Ну, эту, помнишь, мой вист против Папиных 3БК. Это подходящий образец того, что я подразумеваю под четвертым..."

Конец фразы потерялся в приглушенном шуме поспешной зубной переработки первого пучка спаржи. Оскар тем временем подхватил рассказ.

……………………………………………………………………………..

 (далее добавлена еще одна, последняя глава книги)